Религиозные представления создали не нравственные идеи, а нравственный инстинкт человека

Эти этические чувства мы не можем рассматривать, как первоначальных создателей «совести», так как, согласно исследованиям, которые едва ли могут быть оспариваемы, эти чувства свойственны только культурным людям. Точно так же вполне доказано, что совесть является у дикарей не «самопорицанием». Когда побуждение первичного инстинкта исчезает, вследствие его удовлетворения, а противоположное ему побуждение вторичного инстинкта еще действует, не встречая препятствия, достигает сознания дикаря, оказывая на него свое действие, то у дикаря связывается с этим чувство страха, и в нем мы должны видеть на этой ступени культуры санкцию нравственного закона.
Предмет, с которым связан этот страх, раскрывает нам широкую перспективу на новое поле явлений, витающих как бы над землей, но возникновение которых, на самом деле, связано заботой о поддержании жизни с зарождением человеческой культуры. Это область религиозных, представлений принесших нравственному воспитанию человека чрезвычайную пользу, сущность которой часто неверно оценивали. Религиозные представления создали не нравственные идеи, а нравственный инстинкт человека, нравственную совесть, без которой нравственный закон может проникнуть в сердце не глубже, чем какое-нибудь обременительное предписание начальства.
Смешивая эти две вещи, постоянно оценивали то слишком высоко, то слишком низко как значение самой религии, так и ее первобытных форм. Религия, как нравственное явление, представляет не чистый, идеальный, а практический принцип нравственности человека. Религия не создала канона нравственного закона, скорее прогрессирующая забота о поддержании существования доставила этому закону предписания и запрещения; религия же придала ему ту важную карательную санкцию, без которой невозможно было бы на низшей и средней ступени культурного развития нравственное воспитание человека; а так как через эти ступени человечестно в своем развитии перескочить не могло, то без упомянутой санкции не мог выработаться практический нравственный инстинкт даже в области ограниченной общественной организации.
Но это значение религиозного принципа мы должны будем тот-час же подвергнуть ограничению, если, оставаясь верными исторической истине, мы вспомним тот факт, что религия с ее карательной санкцией следовала за развитием социальной заботы о существовании во всем, не исключая и ее заблуждений. Так как в прогрессе социальной заботы о поддержании жизни новая форма этой заботы постоянно противопоставлялась старой — что отразилось, точно в зеркале, на борьбе различных инстинктов между собой, - и так как далее религия на каждой ступени развития давала свою могущественную санкцию закону, то религиозная санкция известное время должна была распространяться на вещи, которые более позднее время не только не относило к нравственным, но даже прямо считало безнравственным. Изучение исторических религий дает достаточно доказательств в подтверждение этого. Но в то время, как забота о поддержании жизни, под влиянием которой создавались законы, постоянно прогрессирует, в самой природе упомянутых карательных санкций лежит консервативный принцип, и былое благодеяние нравственного инстинкта может стать проклятием для дальнейшего развития.