Одежда снова приобрела характер украшения

У консервативных китайцев до сих пор еще девушка открывает свое закутанное лицо только перед уже сосватанным человеком, и в европейских свадебных обычаях, но крайней мере, символически сохранились отголоски подобного обычая. Этому соответствует совершенное упрочение покупного брака. В Китае до сих пор родители сватают жениху невесту, не спрашивая его согласия. Любовь и брак сделались двумя совершенно различными вещами и при заключении брака для заранее сговоренного жениха вопросы внешности не играли никакой роли.
Другие народы, пережившие раньше эмансипацию от отцовской власти и пытавшиеся путем тесной связи любви с браком разрешить трудную социальную проблему, начали видеть нецелосообразное ограничение приемов сватовства, допустимых с общественной точки зрения.
Постепенно наступила ограничивающая реакция. С одной стороны одежда снова приобрела характер украшения, с другой — снова начала обнажать некоторые части тела, и инстинкт стыдливости санкционировал эти отступления. Эта отчасти относящаяся к очень позднему времени реакция, главным образом, исходила со стороны того пола, на который более давили прежние нравы. Еще и теперь у нас стремление носить одежду отличаются у обоих полов в том отношении, что мужчины одеваются, имея более в виду удобства, а женщины — украшение.
Общераспространенное воззрение учит нас считать все «природное» не изменяющимся, а природным, как врожденным, считать все, что наоминает в человеке об инстинктивных поступках животных, все, что мы за неимением более подходящего слова называем «инстинктом».
Эти ходячие понятия,однако, в области истории культуры должны повсюду подвергаться ограничениям.
Какой-либо род чувств и поступков или, употребляя неизбежное слоно, какой-либо инстинкт может быть, без сомнения, врожденным и унаследованным, вовсе не будучи в то же время видовым признаком и не представляя по отношению к виду нечто природного. Когда немногие и при том, очевидно, осужденные на гибель мелкие племена исчезнут с лица земли, тогда, безо всякого ограничения, можно будет принять, что чувство полового стыда свойственно всему человечеству, и это чувство может послужить хорошим отличием вида «человека» от всяких животных видов, так как у последних не найдено никакого следа инстинкта стыда. И все-таки этот инстинкт стыда не так же древен, как существование вида человека, как об этом склонны некоторые думать. Он — продукт факторов культурного развития человечества, и, раз возникнув, он уже сам встал в ряд этих факторов, усложняя этим процесс образования новых форм.